– Помнишь, на днях я говорила тебе, что у меня появились новые клиенты?

– Да.

Я открываю глаза и поворачиваюсь к Буну.

– Он вернулся. Я буду убираться в его доме.

– Что-что?

– Мой новый клиент – Джон Риттенберг. Он живет в «Розовом коттедже» со своей женой.

Бун на глазах бледнеет.

– Что я хотела тебе сказать… Я, как обычно, там чуть-чуть порылась… Ну ладно, не чуть-чуть. И знаешь, что я нашла? Видеозапись той ночи.

– О чем ты? Какая запись?

Я снова смотрю на него в упор. Долго. И я вижу, что в какой-то момент он начинает понимать. Его лицо становится совершенно белым, щеки обвисают, глаза наполняются слезами. Он пытается сглотнуть – похоже, у бедняги пересохло в горле.

– Ты имеешь в виду… запись той ночи? На базе горнолыжной команды?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. – Мой голос звучит негромко, вкрадчиво. – Кто-то записал на телефон все, что тогда случилось. И то, как подмешивали наркотик, и само изнасилование. На записи видно всех, кто там был. То есть почти всех. И звук тоже есть… Парни, которые утверждали, будто я все выдумала, – они все там есть. Дейзи Риттенберг тоже была на вечеринке – и тоже попала в кадр. Она и сохранила эту запись. Все эти годы она хранила ее в сейфе под замком, но я нашла ключ и скопировала запись на свой телефон.

Бун открывает рот, но не может выдавить ни звука.

– Не знаю, кто я для тебя, Бун…

– Ты мой друг, Кит. А я – твой. Я твой самый лучший друг.

– Я не знаю, что на самом деле заставило тебя подойти ко мне в кафе в тот день и почему ты так сильно хотел со мной подружиться. Я не знаю, почему ты так стараешься быть внимательным, заботливым, добрым. Но догадаться нетрудно, Бун. Стыд. Чувство вины. – Я вздыхаю. – Наверное, ты боялся, что, если ты единственный не станешь держать язык за зубами и расскажешь полиции всю правду о той ночи, тебя задразнят до смерти и не дадут дотянуть до конца последнего школьного года. Ты боялся, что эти парни расскажут всем – и в первую очередь твоим родителям – о твоей сексуальной ориентации. И ты решил поступить как все. Не высовываться. Промолчать. Пусть торжествует зло, главное, чтобы тебя не тронули. Но все это время ты знал. Ты мог бы спасти меня. Может, ты даже мог бы спасти моего ребенка, но…

– Кит, пожалуйста! Я все объясню. Я могу…

– Не надо ничего объяснять, Бун. Но имей в виду: теперь ты мой должник. Ты должен мне за то, что промолчал, за то, что лгал мне столько лет…

Я достаю из сумки телефон, разворачиваю экраном к нему и включаю запись.

Мэл

Мэл потянулась к чашке с кофе и сделала большой глоток. На часах было раннее утро, но ее следственная группа в полном составе собралась в рабочем зале полицейского участка. Ночью Мэл почти не спала, и сейчас ее поддерживал только коктейль из адреналина и кофеина.

– …Теперь, когда мы идентифицировали гостей как Риттенбергов и установили местонахождение супругов Норт, мы исходим из предположения, что жертвой нападения стала уборщица Кит Дарлинг, – сказала Мэл, отставляя кофе в сторону. – Личные вещи Дарлинг, изъятые в ее квартире, а также образцы крови из «Стеклянного дома» отправлены в частную лабораторию для проведения ускоренного анализа и сравнения ДНК. Надеюсь, что предварительные результаты мы получим уже сегодня.

– Харуто и Ванесса Норт уже несколько месяцев находятся за пределами страны, – добавил Бенуа, – поэтому с нашей стороны было бы логично предположить, что они не имеют непосредственного отношения к происшедшему. Следует, однако, учитывать, что «Стеклянный дом» является их собственностью, а Дарлинг – уборщицей, которую они наняли. На данном этапе мы смогли связать Риттенбергов, место преступления и Кит Дарлинг, но этого мало. Мотив, средства, возможности – вот что нам еще предстоит установить. Нам нужен ковер, который вынесли из «Стеклянного дома». Нам нужен желтый «субару кросстрек». Нам нужны образцы ДНК супругов Риттенберг, чтобы доказать их присутствие в доме. Кроме того, нам необходимо провести тщательный обыск в «Розовом коттедже», а также конфисковать и осмотреть серый «ауди». Но для этого нам нужен ордер, а ордер мы получим, только если сумеем отыскать какие-то дополнительные улики.

– Как насчет неизвестной беременной женщины, которую Бьюла Браун приняла за Ванессу Норт? Женщины, которая приходила в бистро «Пи» вместе с Дейзи Риттенберг и которую Тай Бинти считал Ванессой? – спросил Джек Дафф. – Кто эта женщина, которая, по словам Дейзи Риттенберг, пригласила ее с мужем в гости в «Стеклянный дом»?

– Сегодня мы покажем Таю Бинти фотографию настоящей Ванессы Норт, – пообещала Мэл. – Посмотрим, что он скажет. Также мы покажем это фото женщинам, которые ходят на йогу для беременных, и вызовем Дейзи и Джона Риттенберг на допрос.

– Его «ауди» измазан в грязи по самую крышу, – вставил Арнав. – Похоже, Риттенберг катался на нем по какой-то помойке. Той ночью шел сильный дождь, так что…

– Верно. – Мэл кивнула. – Надо проверить данные с камер видеонаблюдения, может, нам удастся засечь его «ауди» где-нибудь на Марин-драйв. Еще нам нужен ордер на получение доступа к звонкам Дарлинг и ее финансовым операциям. Последние денежные переводы, кому она звонила или отправляла сообщения, кто звонил ей – все это даст нам представление о том, что она делала непосредственно перед преступлением. Да, не забудьте прошерстить соцсети – там тоже может найтись что-нибудь любопытное.

Перечисляя задания и вопросы, Мэл загибала пальцы на правой руке.

– Кстати, есть ли у Риттенбергов странички в социальных сетях? Нам известно, что Дарлинг вела аккаунт в Инстаграме под ником @лисицаиворона. Что она там публиковала? Есть ли у нее аккаунты, зарегистрированные на ее настоящее имя? Нужно собрать на нее все, вплоть до тех лет, когда она жила в городке при горнолыжном курорте. Ее друг Бун-ми Селим упомянул о некоем неприятном инциденте, из-за которого Кит Дарлинг бросила школу и уехала в неизвестном направлении. Покопайтесь еще в прошлом Джона Риттенберга. Когда-то он был членом национальной олимпийской сборной по горным лыжам, а база как раз находилась недалеко от городка, где росла Кит Дарлинг. Возможно, их дорожки пересекались еще тогда.

Мэл еще раздавала задания, когда в дверь резко постучали. Члены бригады дружно обернулись на звук и увидели на пороге патрульного в форме. Его глаза возбужденно блестели.

– Есть! – заявил он с порога. – Мы их засекли – «субару» и «ауди». Обе машины попали на дорожные камеры наблюдения.

Детективы взволнованно зашевелились.

– Вы можете вывести запись на наш монитор? – спросил Бенуа.

– Сейчас сделаем, – отозвался патрульный с энтузиазмом.

Через две минуты вся следственная бригада уже вглядывалась в мелькающие на экране зернистые кадры.

– Вот, смотрите, – объяснял патрульный. – Вот «субару-кросстрек» и седан «ауди S6» сворачивают с Марин-драйв. А это уже запись с другой камеры. Тут видно, что обе машины направляются в промзону на севере Ванкувера. Здесь третья камера зафиксировала автомобили возле огороженной строительной площадки АДМАК [79] на берегу залива. Это заброшенное зернохранилище и погрузочный причал, которые предназначены к сносу. На этом месте планируется возвести новый жилой квартал. Мы обратились в АДМАК, и они передали нам записи с собственных камер безопасности, установленных непосредственно на площадке… – Он нажал клавишу на своем ноутбуке, и детективы увидели «субару кросстрек» и серый «ауди», которые медленно двигались через стройку.

– Еще одна камера сняла машины, когда они пересекали заброшенную узкоколейку. – Патрульный показал на экран. – Вот это место, взгляните…