Лео умудрился прибыть на место раньше Кьеля и теперь курил, стряхивая пепел на мокрую землю. Хольгерсен подавил раздражение, во-первых, ему тоже хотелось курить, а во-вторых, идиотское поведение на месте преступления. Может, тащить с собой собаку тоже не лучший вариант, но куда прикажете девать пса в таком цейтноте?

– Альфонс, – приветственно кивнул Кьель коронеру.

– Здравствуйте, детектив. Как вам погода? – Альфонс поглядел в дождливое небо. – Я позвонил О’Хейган, она уже едет.

– Признаки преднамеренного убийства? – спросил Кьель, стараясь вытереть вымазанные грязью руки о промокшие джинсы и всматриваясь в коричневую, рябую от дождевых капель поверхность озера Дак.

– Начальник бригады водолазов позвонил в убойный, – отозвался Лео. – Почему, пока не ясно. Переводчицу нашли вон там, – он указал сигаретой, быстро размокавшей под дождем, – где из озера вытекает ручей. Там все заросло тростником и камышом, на дне на метр ила и всякого дерьма. Ее занесло илом, поэтому долго не могли найти. Должно быть, тело выплыло из разбитого окна «Яриса», и придонным течением его отнесло…

– А вот и О’Хейган, – перебил Альфонс, кивнув на шоссе.

Кьель обернулся и успел увидеть, как толстая патологоанатомша съезжает с крутого берега на заду, держа свою сумку на весу.

– Здрасте, док, красиво вошли! Рад видеть, что не только я предпочитаю такой стиль! – засмеялся он.

О’Хейган чертыхнулась себе под нос, когда Кьель протянул ей испачканную руку, чтобы помочь подняться. Кое-как встав, она поправила козырек кепки с надписью «Коронер».

– Где она?

– Как раз поднимают на берег, – отозвался Альфонс.

Стоя под проливным дождем, они молча смотрели, как трое водолазов появились из воды, разбив рябую поверхность, и поплыли к берегу с телом переводчицы. Желтая полицейская лента трепетала на ветру у дороги, где ограждение было повреждено и по вырванной с корнем траве тянулся жирный грязный след от шин.

– Что это? – спросила О’Хейган.

– Где? – переспросил Кьель.

– У тебя под курткой.

– Мастер Джек-О, – широко улыбнулся Хольгерсен.

– Мэддокса-то?

– Ага.

– А сам Мэддокс где?

– Попал в большое расследование в большом городе.

– В Ванкувере?

– Ага. В Сюррее, в своих, можно сказать, родных пенатах.

Патологоанатом пристально смотрела на него:

– Штрихкоды?

Кьель кивнул и вновь переключился на утопленницу:

– Вон ее вытаскивают.

Водолазы подвели тело утопленницы к берегу лицом вниз. На переводчице был бежевый свитер, твидовая юбка и чулки, но ни пальто, ни обуви. Пряди длинных волос змеились вокруг головы, коричневые, как вода озера. Альфонс повернулся и показал санитарам спускаться к воде с металлической каталкой и мешком для трупов. Начались вспышки – полицейский фотограф делал снимки покойной.

Водолазы оскальзывались и оступались, поднимая фонтаны грязных брызг, пока пробивались с телом через густой ил и тростник у берега. Закрякала всполошенная утка и кинулась на середину озера, бешено хлопая маленькими крыльями в попытке оторвать толстую тушку от воды. По шоссе с шипеньем проносились машины. Жизнь шла своим чередом – люди спешили в офисы и везли детей в школы.

Водолазы вынесли труп на мокрую траву и перевернули. Рот утопленницы был широко открыт, и оттуда свисала черная водоросль. Неестественно белая кожа перемазана илом. Мутные, остановившиеся глаза смотрели в никуда под проливным дождем.

– Блин, – вырвалось у Кьеля, – это точно она, переводчица, которая помогала нам с Софией Тарасовой! – Он присел на корточки рядом с О’Хейган, стараясь не прижать Мастера Джека под курткой.

Патологоанатом вытерла руки о салфетку из своей сумки и кое-как надела под дождем перчатки. Она осторожно отвела мокрые волосы с лица и шеи женщины, и Кьель напрягся.

– Ни фига себе, как горло перерезано, – прошептал он, – от уха до уха…

– И глубина почти до позвоночника, – добавила О’Хейган. Отвернув край блузки переводчицы, она сделала надрез под нижним ребром и вставила термометр, чтобы измерить температуру печени. – Смерть наступила больше семидесяти двух часов назад. Точнее не скажу – не знаю температуру воды на дне. В морге разберемся.

– Значит, она могла умереть еще в пятницу, – заметил Лео, стоя на почтительном расстоянии позади Кьеля. Старый коп из убойного никогда не подходил к утопленникам, если этого можно было избежать. – Когда ее машина пробила ограждение и сорвалась в озеро.

– Ага, – отозвался Кьель, нагибаясь ниже к телу, – но я раньше не видывал трупов с перерезанной глоткой и без обуви, которые сбрасывались бы с машиной в озеро со всей дури. – Он указал на маленькую круглую ранку бордового цвета на внутренней стороне предплечья мертвой: – Что это, док? Никак ожог?

О’Хейган оттянула рукав, обнажив новые отметины на нежной белой коже.

– Да, похоже на сигаретные ожоги.

Ее рука замерла. Кьель заметил одновременно с патологоанатомшей.

– Блин… – прошептал он.

У переводчицы недоставало мизинца и безымянного пальца.

– Отрезаны над суставами чем-то острым, – он обернулся к Лео. – Похоже, ее пытали, а она молчала. Поэтому он жег ее сигаретой и отрезал не один, а два пальца.

Он замолчал, напряженно думая.

Киллера интересовала девушка с вытатуированным штрихкодом, София Тарасова. Вот как он узнал, куда положили девушек и которая из них говорила с Мэддоксом. А бедняга-переводчица сопротивлялась не щадя себя, чтобы не дать ему эту информацию. Чтобы Тарасова осталась жива. Но не выдержала. В результате погибли обе.

Хольгерсен рукавом вытер мокрое лицо.

– Док, вы лучше забирайте ее в ваш морг, потому что и это тело, по моим догадкам, сдернут у вас со стола, как Тарасову.

Кьель распрямился и вместе с остальными молча смотрел, как под окончательно разошедшимся дождем труп уложили в мешок и осторожно подняли на каталку. Санитары, то и дело оступаясь, начали подниматься со своим грузом по мокрому склону.

Джек-О завозился в рюкзачке. Кьель расстегнул молнию и заглянул под куртку:

– Сейчас, старина, выпущу тебя пописать, только отойдем малость…

Но его перехватила О’Хейган:

– Слушай, что там с Энджи?

– Не знаю, – отозвался Кьель. – Слышал только, что ее уволили.

И он покосился на грузного Лео, который, хватаясь за длинную мокрую траву и отдуваясь, с трудом карабкался наверх по склону.

Глава 50

В штабе расследования Мэддокс поставил на стол тройную порцию кофе и стянул пальто. Спать он не смог – Энджи не отвечала на звонки, а это очень скверная новость. Он уже готов был позвонить в Викторию, в отдел полиции по связям с общественностью, когда мобильный ожил.

Мэддокс молниеносно схватил телефон, но определился номер Хольгерсена, а не Энджи.

– Да! – сказал детектив, присаживаясь и взяв свой кофе.

– Водолазы нашли тело русской переводчицы.

Мэддокс замер, не донеся стакан до рта:

– Что?!

– Да, вот так. Ни на какие зимние шторма она не уезжала – «Ярис» нашли вчера в озере Дак. Это возле шоссе, ведущего в Сук. Тело подняли сегодня утром – не озеро, а грязевой суп.

– Сорвалась с дороги, что ли?

– Убита. Горло перерезано почти до позвоночника… – Пауза. – Босс, ее пытали – на руке сигаретные ожоги и два пальца отрезаны.

Мэддокс медленно сглотнул и отставил нетронутый кофе.

– Киллер, – тихо сказал он. – Вот как он на девушек и вышел. Вот как он Тарасову и вычислил – через переводчицу.

– О, это и моя рабочая версия, босс. Выследил переводчицу, заставил позвонить на работу с какой-то липой насчет выходных и пытал, добиваясь сведений о штрихкодовых.

– Как он вообще узнал о переводчице?

– Я думаю, он за нами следил, босс. Русские знали, что мы забрали их «товар» со штрихкодами, и сразу сели нам на хвост. О’Хейган ждет от вас зеленый свет, а то вы передадите новость своей следственной группе, и утопленницу со стола заберут, как Тарасову.