Потом ее перекатили на спину, как тряпичную куклу. Голова безвольно завалилась, глаза смотрели в небо.
Когда она наконец увидела, кто на нее напал, мозг не сразу смог понять происходящее. Но, убедившись, она осознала. Осознала каждой клеткой своего существа, что Зло реально. И оно может настигнуть так, как мы и представить не могли. Новый удар разорвал ей горло. Кровь и слизь вырвались из раны, когда девушка попыталась вдохнуть и не смогла. Она молила глазами о пощаде, но знала — над ней не сжалятся. Острые когти порвали щеку и нос, глазное яблоко выкатилось на землю.
Было три часа сорок восемь минут.
Через десять минут ее должны были забрать. Через пять дней она должна была вернуться к учебе. К друзьям. К маме. Но, проваливаясь в небытие, Селена понимала, что никогда не отпразднует двадцать второй день рождения. Может быть — последняя абсурдная мысль озарила угасающий разум — этот уголок под скалой был «краем снов», и ей не стоило останавливаться там, чтобы отдохнуть и опустошить свои коробочки…
ГЛАВА 2
Воскресенье, четвертое ноября. Твин-Риверс.
Продолжительность дня: 7.54.59
Констебль Тана Ларссон доедала перед телевизором ужин: остатки лосиного рагу с морковью, разогретые в микроволновке. Мясо было рождественским подарком от Чарли Накенко, внука которого она спасла. В день приезда сюда, почти месяц назад, Тана изучала это оторванное от мира место, добраться до которого можно было только самолетом, и наткнулась на пьяного девятилетнего Тимми Накенко в состоянии гипотермического шока у подножия скал Росомахи. Местный подросток нелегально продавал алкоголь совершеннолетним. Она арестовала его и заставила заплатить штраф, чем навсегда испортила отношения со всей молодежью города, поэтому была рада получить хоть что-то приятное от дедушки Тимми.
Чарли Накенко был старожилом Твин-Риверса духовным наставником, и его смуглое лицо напоминало сморщенное яблоко. Тонкие седые волосы он заплетал в две длинных косы и перевязывал кожаными ремешками. Мало того, за каждый ремешок заправлял еще и по перышку пустельги. Прославленный охотник-зверолов, Чарли был уважаемым членом общества, на короткой ноге с вождем и главой местного совета, которые обладали в Твин-Риверс такой же властью, какой в цивилизованном городе обладают советник и мэр. Еще у него был заключен контракт на поставку мяса с лагерем, расположенным ниже по течению реки. Тана рассчитала, что лосиного мяса ей хватит на долгие месяцы — холодильник был по-прежнему битком забит. Ну, хоть собаки порадуются.
Сейчас они спали у ее ног: вечно сердитая карельская медвежья лайка по имени Тойон и Максимус, гигантский гибрид маламута с волком, спасенный из капкана охотника, которого они с бывшим напарником обнаружили мертвым, явившись по вызову в Йеллоунайф.
Снаружи было темно хоть глаз выколи, но по крайней мере снег перестал идти. Лежал плотным слоем глубиной в дюйм и покрывался коркой льда. В следующем месяце наступит солнцеворот и световой день увеличится до четырех часов — в зависимости от облачности. Она была рада здесь оказаться. Ей нравилось спокойствие темноты, отчужденность Крайнего Севера. Она сломала всю свою жизнь, ей нужно было многое обдумать, и Твин-Риверс казался неплохим местом, чтобы начать все заново. Хотя сейчас она была уже не особенно уверена.
Это место казалось живым, полным преступности, окружившей Тану плотным кольцом, несмотря на все ее усилия слиться с ним. Возможно, оно чувствовало ее порочность, ее стыд, и она должна была доказать, что чего-то стоит, прежде чем этот мир простит ее за чудовищные ошибки, которые завели ее в Пустошь, на самый край цивилизации.
Официально в полицейском департаменте, куда ее прикрепили, работали на полную ставку еще два копа и один гражданский служащий, но неожиданно для себя Тана оказалась здесь совсем одна. Два дня назад ее начальник, младший сержант Хэнк Скерритт, был транспортирован в Йеллоунайф после того, как ему прострелили ногу из ружья двенадцатого калибра. К тому времени, как до нее дозвонились и как она добралась до другой стороны реки, Скерритт потерял много крови. Вид у него был совершенно безумный — бессвязная болтовня, лихорадочный взгляд. Пришлось собраться с силами, чтобы держать его под контролем до приезда «Скорой помощи».
И пока Королевская канадская конная полиция искала замену Скерритту, Тана в одиночку (если не считать Розали Ниты, диспетчера системы связи), должна была поддерживать порядок среди населения в триста двадцать человек на территории, занимавшей 17,5 квадратной мили. Большая часть этого населения проживала в городе Твин-Риверс, а некоторые в поселке с поэтичным названием Водопад Росомахи, расположенном чуть выше по реке. Добраться до всех остальных населенных пунктов можно было только самолетом, пока снег и лед не позволяли передвигаться на снегоходе.
Розали говорила Тане, что младший сержант Скерритт медленно, но верно, втайне от центрального отдела полиции в Йеллоунайфе, начал еще с прошлой зимы сходить с ума. Темнота и холод двадцать четыре часа в сутки и не до такого доведут, заявляла Розали. А летом неустанный рой черных мух мешал несчастному спать, и вскоре он слетел с катушек.
Еще было старое как мир предание, связанное с человеком, следившим здесь за порядком три года назад, сержантом Эллиотом Новаком.
— Он по-прежнему здесь, в лесах, — утверждала Розали. — Совсем спятил. С белыми копами всегда так. Это место лишает их рассудка.
У Таны, если на то пошло, были если не все шансы сойти с ума, то по крайней мере половина — ее предки со стороны отца были белыми людьми, истинными скандинавами. Мать — представительница канадского народа догриб, выросла на берегу Большого Невольничьего озера. По этой причине Тана говорила на языке слэйви, и, может быть, именно потому ее отправили в такое богом проклятое место, хоть она и была совсем салагой. И к тому же больше никто сюда не хотел.
Странные вещи, думала Тана, глядя в экран телевизора, по которому шло какое-то шоу знакомств, происходят в краю полуночного солнца, странные люди мучаются, добывая золото. Или драгоценные камни…
Холостяк на экране, сжимая в руке коробочку с массивным бриллиантом, надвигался на двух оставшихся, дрожащих от волнения финалисток. На чей палец будет надето сверкающее кольцо? Обе женщины вели себя так, словно упадут в обморок раньше, чем он сделает окончательный выбор.
Когда камеру навели на бриллиант, ложка замерла в руке Таны. Камень переливался всеми цветами радуги. Неизменный символ любви. В глазах внезапно защипало; кольцо с маленьким камушком, которое она носила на цепочке под униформой, казалось, жгло кожу. Она сжала зубы. Все это был фарс, полное дерьмо, уловка маркетологов — связать холодный, твердый камень с любовью, обязать каждого мужчину подарить его своей женщине. Зачем она вообще смотрит эту хрень? Потому что она идет по телевизору, вот почему, а пульта в крошечной квартире, которую ей выделили, нет, и она слишком устала, чтобы подняться и переключить канал вручную. Так что скабрезное шоу продолжалось. Голос за кадром сообщал, что этот бриллиант «чист, как снега холодной канадской тундры, откуда он был добыт».
— И это тоже уловка маркетологов, — сказала она собакам. Тойон приподнял ухо, Макс никак не отреагировал.
Добывать алмазы на Севере было делом недешевым, территория — обширной и неприступной. Дорогой труд. Но камни, добытые в тундре, на мировом рынке конкурировали с алмазами, добытыми в Африке, Индии, Вьетнаме, Корее со значительно меньшими затратами, поэтому рекламщики изо всех сил старались набить цену канадским камням. В результате был издан мандат, согласно которому десять процентов всех алмазов, добытых на северо-западной территории страны, должны были быть обработаны и оправлены там же, вместо того чтобы перевозиться на корабле в Индию, уже и так обрабатывавшую около восьмидесяти процентов всех камней. Так расцвела промышленность Йеллоунайфа, родного города Таны на берегу Великого Невольничьего озера. Теперь Йеллоунайф называли «сомабаке», что означало «доходное место». В конце маленького местного аэропорта располагались «алмазные ряды» — несколько невысоких зданий, где мастера, сидя на корточках вокруг длинных скамеек, придавали алмазам форму, полировали, делали огранку, заставляли сиять и сверкать. Всех этих людей наняли крупные компании наподобие «Тиффани&К», и они съехались сюда со всего мира — с острова Маврикий, из Танзании, Армении, Индии. Большинство стали гражданами Канады.