– Да, с индейкой и салями, пожалуйста.

Продавщица подала ему завернутый сэндвич.

– За счет заведения, – весело сказала она. – Все равно выбрасывать. Детектив Лео?

– Ничего, – быстро ответил Лео, слегка позеленев лицом. Сунув телефон в карман и не сразу попав, он обошел тележку, направляясь к выходу. – Я дойду до кафетерия.

Автоматические двери с шипением разъехались, выпустив из морга Мэддокса и Лео.

– Как, блин, она может там есть? – не сдержался старый коп.

– Сообщи, когда что-нибудь выяснишь по татуировке, – сказал Мэддокс, сворачивая к пожарному выходу. В голом подвальном коридоре-кишке мигали перегоравшие лампы. Чрево больницы урчало от гула кондиционеров и гудения силовых установок.

– Ты куда? – удивился Лео.

– На лестницу. Нужно выпустить пса на прогулку. Базьяку позвоню с парковки.

– У тебя собака в машине?!

Мэддокс, не отвечая, толкнул дверь пожарного выхода и взбежал по лестнице, перемахивая через две ступеньки. Ему нужно было размять затекшие мышцы и прогнать из легких засевший там навязчивый запах морга. Вывалившись на улицу, он полной грудью вдохнул морозный воздух. Мокрый снег прекратился, и Мэддокс, шагая к «Шевроле Импала», упивался чистым кислородом.

Пискнув пультом, он открыл дверь и заглянул в салон. Джек-О приподнял маленькую голову с заметной проседью.

– Привет, старина. – Мэддокс дотянулся и погладил пса. – Иди сюда. Давай-ка на прогулку. – Он пристегнул к ошейнику поводок, взял пса на руки и опустил в чистый размякший снег, покрывавший асфальт.

Пес неловко поковылял на трех лапах и помочился на переднее левое колесо.

– Видишь? – фыркнул смехом Мэддокс. – Теперь даже лапу задирать не надо. Во всем есть своя светлая сторона.

Он вынул телефон и позвонил начальнику, идя за Джеком-О, тянувшим его по парковке в маленькую нюхательную экспедицию.

– Базьяк, это Мэддокс. Похоже, у нас серийный убийца. – Он быстро обрисовал зловещее сходство следов на теле утопленницы и «кладбищенской девушки», о которой кричали газеты.

Базьяк долго молчал. Мэддокс рассеянно разглядывал окна больницы. За одним мигала огоньками наряженная елка.

– А распятие на лбу вырезано? – спросил наконец Базьяк.

– Визуально определить невозможно – лицо сильно объедено морскими рачками, но исключать нельзя. Рентген скажет больше.

Базьяк велел в любое время суток сообщать ему о новых находках, он пообещал получить разрешение на создание следственной группы и выделить помещение под оперативный штаб расследования.

По окончании разговора Мэддокс впервые за очень долгое время почувствовал прилив энергии. Он взглянул на часы и подхватил пса, ощущая ладонями тугие бока. Вернувшись к «Шевроле», Мэддокс расстелил на пассажирском сиденье запасную куртку и положил туда Джека-О. Уже опустились сумерки, и заметно похолодало. Мэддокс нашел бутылку воды и наполнил миску, которую утром бросил в машину. Развернув сэндвич с индейкой и салями, он за больничный счет принялся кормить с руки пса, отламывая кусочки и отправляя их в маленькую пасть. Изо рта у Джека-О пахло, но шельмец явно умирал с голоду.

– Ну что скажешь, а? – сказал Мэддокс трехлапому джек-расселу в сотый раз, будто ожидая, что псу надоест, и он ответит. – Надо было назвать тебя Джон Дог, как Джон Доу, вот что!

Пес рыгнул.

– Ну ладно. Теперь тебе получше? Задашь храпака? – Мэддокс поглаживал пса по голове, и черт побери, если маленький смешной хвост не барабанил при этом по сиденью. Мэддокс улыбнулся – он впервые увидел, как Джек-О виляет хвостом, и неожиданно для себя растрогался. Он не собирался брать собаку, но однажды ночью их с Джеком-О пути пересеклись, и видеть, как после всех мытарств Джек-О виляет хвостом, было замечательно. Может, быть человеком и означает изменить к лучшему чью-то жизнь?

Он запер джек-рассела в машине, опустив стекла на полсантиметра. Времени еще хватит подняться в кафетерий, о котором говорил Лео, и найти что-нибудь получше черствого сэндвича.

Подкрепившись остатками индейки, Мэддокс с новыми силами зашагал ко входу в больницу. Первый день на новом месте, а ему уже досталось громкое дело – может, даже серийный убийца. Правда, к расследованию прилагался медиафейерверк… По опыту Мэддокс знал, что на таких делах можно сделать карьеру или же крупно погореть. Но этого он не допустит. Интуиция подсказывала, что он правильно сделал, переехав в Викторию.

Все обязательно наладится – и с Джинни, и с остальным.

Идя по больничному коридору, он набрал дочь, но у нее включился автоответчик.

– Привет, малышка, я только звоню узнать, как у тебя прошел день. Прости за утро. Мне досталось не дело, а конфетка – весьма перспективное. Скоро праздники, давай поговорим о планах на Рождество. Позвони мне, ладно?

Глава 15

Проехав по синему железному мосту, Энджи и Хольгерсен свернули в стремительно застраивавшийся портовый район.

Шел седьмой час вечера – они уже шестнадцать часов работали как проклятые, подкрепляясь кофе и всякой дрянью. Энджи почти не спала с четверга, поэтому голова казалась странно легкой и гудящей. Она сбросила скорость, подъезжая к автобусной остановке, где, по показаниям водителя автобуса, сошла Грейси Мэри Драммонд, торопясь на ночную смену в пекарне «Синий барсук».

Энджи с Хольгерсеном уже смотались в автобусный парк, переговорили с директором, узнали, кто вчера работал на маршруте, и нагрянули к нему домой. Гарри Воэн, водитель с большим стажем, всячески старался помочь, но никак не мог прийти в себя от потрясения. Притормаживая рядом с остановкой, Энджи обдумывала его слова: «Грейси была славная девочка – всегда приветливая, всем улыбалась… Фэрфилд – одна из первых остановок на моем маршруте. По субботам я работаю весь вечер и половину ночи. Да, вчера она сошла на остановке у «Синего Барсука». Да, я это хорошо помню».

– Здесь, – сказал Хольгерсен, вглядываясь через залитое дождем стекло. – Воэн сказал, что останавливался здесь в восемнадцать тридцать семь.

«На этом отрезке маршрута я всегда иду с опозданием из-за постоянного ремонта дороги, пробок, а вчера еще погода вон какая… Скоро Рождество, машин на дороге гораздо больше, особенно в выходной…»

– Значит, что, – подытожил Хольгерсен. – Грейси Мэри садится на автобус у своего дома в Фэрфилде, на свое излюбленное место – по правую руку, у передней двери. В ушах у нее белые наушники – как обычно, слушает музыку на телефоне, по словам водителя. – Хольгерсен повернулся к Энджи. – Гарри Воэн явно обращал внимание на нашу Грейси. Что ты о нем думаешь?

– Пока не знаю, – коротко отозвалась Энджи, думая о показаниях водителя.

«– А кто еще сошел с Грейси на той остановке? – Двое мужчин. Хотя стоп, вчера только один, а вот неделю назад, по-моему, вышли двое. – Тот человек, который вышел с Грейси вчера, часто ездит на вашем автобусе? – Да. Обычно на той остановке выходят Грейси Мэри и этот тип. По-моему, он там живет, все время возвращается моим рейсом. Замкнутый такой, в глаза не смотрит. Коротышка, лет пятидесяти с лишним, по виду азиат. – А как выглядел второй человек, который вышел вместе с Грейси в прошлую субботу? – Высокий, подтянутый, в темной одежде. Вязаная шапка натянута чуть не до носа. Лица я особо не разглядел…»

– Здесь светло как днем – вон сколько фонарей, – продолжал Хольгерсен, подергивая себя за бородку. – Что-то произошло с Грейси, пока она шла от остановки до «Барсука». Здесь перестал отвечать ее телефон – из пекарни звонили и не дозвонились. Исчезла, как в воду канула. А ночью объявилась на кладбище Росс Бей у ног Девы Марии.

В техническом отделе весь день пытались отследить сотовый Драммонд, но безуспешно – аккумулятор либо сел, либо был вынут. Удалось получить распечатку ее звонков от оператора сотовой связи, что было весьма кстати: специалисты сейчас устанавливали ее контакты. Надо бы махнуть к Драммондам и изъять все электронные гаджеты, которыми пользовалась Грейси, но часики тикали: Энджи понимала, что у нее только сегодняшний вечер – утром дело наверняка передадут в убойный отдел.