На гвоздях, вбитых в каменную стену пещеры, висели большие лыжи, несколько металлических капканов и силков. В дальнем углу пещеры, над меховой постелью, свисал ряд длинных полосок мяса без жира — Тана предположила, что когда они высушатся, их порежут на кусочки и смешают с животным жиром, чтобы приготовить пеммикан — очередную порцию Новак грел сейчас над костром в горшке с растопленным снегом. Он решил приготовить для них рагу, после того как наконец согласился впустить их к себе и поговорить. Это традиционное блюдо, сказал Новак, куда входят ягоды черной рябины.

— Рябина растет здесь на торфяных болотах, — пояснил он. — А мясо — карибу. Когда высушишь его, надо измельчить в порошок и смешать один к одному с топленым животным жиром. Отличный источник энергии. Так делали коренные народы, провожатые из индейцев учили этому путешественников и торговцев мехом.

Об этом Тана прочитала в романе Генри Спатта. Индеец Моро, герой книги, питался пеммиканом. Моро встретил свою смерть в когтях чудовища. Ему оторвали голову и вырвали сердце.

— Почему вы так уверены, что Реган и Дакоту убили не животные? — спросила Тана, желая перевести разговор в нужное ей русло. Было трудно сохранять спокойствие в разговоре с Эллиотом Новаком, со всем непоходившим на человека. Волосы свисали до плеч жирными седыми прядями, рот навсегда застыл в кривой ухмылке в день, когда были отморожены губы. Его гримаса, похожая на оскал скелета, напомнила Тане об изглоданном лице Селены Аподака. Исхудавшее тело было замотано в тяжелые, плохо обработанные шкуры. В сочетании с застарелым потом они жутко воняли. Часть носа Новака тоже была отморожена, на месте ноздрей зияли глубокие черные провалы. Искалеченными пальцами, почерневшими от грязи, он ухватил сигарету и сунул в уцелевшую часть рта, выдул дым из глубоких ноздрей, как дракон.

Что с головой у него явно не в порядке, не вызывало ни малейшего сомнения. Глаза бегали, будто пытались увидеть жутких существ, которые вот-вот набросятся на него из сумрака; разговор был бессвязным. Он постоянно перепрыгивал с одной темы на другую. У пояса, под меховой накидкой, висело мачете в ножнах, на ногах были самодельные унты. Все новые и новые вопросы возникали в голове Таны, ожидая ответов. Он ли был человеком в мехах, которого увидела на утесе Селена Аподака? Как он ездил здесь в бесснежную погоду? На собаках? А летом? Мог ли он узнать о пеммикане из книги Спатта?

— Следы, — внезапно сказал Новак, тыча в Тану сигаретой. — Человеческие следы возле отметин, оставленных ботинками Реган. Кто-то выманил мою дочь из палатки, видимо, избил до потери сознания и утащил в леса.

Тана наклонилась поближе, стараясь посмотреть ему в глаза, но он не был способен на зрительный контакт.

— Вы уверены, что…

— Да, блин, я уверен! Хоть вы-то не начинайте, а? Это были следы двух ботинок, а не лап!

Удивленные внезапной вспышкой агрессии, собаки подняли головы. Одна тихо заворчала. Тана доверяла этим волкоподобным животным не больше, чем Новаку с его мачете. Посмотрела на Бабаха, сидевшего рядом на бревне. Он держался за нож. Кивнул ей, давая понять: продолжай, если что, я разберусь с собаками и с Новаком.

— К тому же с чего бы Реган одной тащиться в темный лес? — сердито прорычал Новак. — Смелой она никогда не была. Ее заманил кто-то. Кого она знала, кому доверилась. Кто ударил ее веткой. На ней были волосы Реган.

— Но больше никто не нашел следов человека, Эллиот, — мягко сказала Тана. — Я просто пытаюсь рассмотреть все варианты. Я уверена, вы, как офицер полиции, меня поймете. И к тому же я тоже не думаю, что это животные.

Ее слова подействовали на Новака. Склонив голову набок, он молча смотрел на Тану. Огонь потрескивал, шкуры хлопали на ветру.

— Так вы поэтому здесь? Чтобы помочь мне разобраться?

— Да. Мы все хотим с этим разобраться. И любая информация от вас очень нам поможет.

Он кивнул, пальцами свободной руки постучал по колену, глубоко затянулся. Вновь кивнул, когда дым повалил из носа.

— Ну давайте. Давайте. Задавайте мне вопросы.

— Что навело вас на мысль о том, что Дакоту тоже убил маньяк?

— Не знаю, с чего они решили, что это я. Засранцы. Они решили, что это сделал я, вы в курсе?

Тана кивнула:

— Я знаю. Но вы считали, что Дакоту преследовали. У вас были причины подозревать, что вашу дочь преследовали тоже?

Он почесал бровь и вдруг пробормотал:

— На бесплодной земле души чудовища требуют жертв. Изо льда их сердца, и налиты кровью глаза их.

— Что, простите?

Он повторил. Тана взглянула на Бабаха — тот не отрываясь смотрел в лицо Новака. Откашлявшись, она спросила:

— Эллиот, откуда это?

Он резко окинул ее взглядом, тут же переведя его в дальний угол пещеры.

— Слова. Слова. Они были написаны на бумажке и приколоты к шкафчику Реган в школе.

Пульс Таны участился.

— И вы помните эти слова?

Он кивнул.

— Реган показала мне эту бумажку. Странную. Очень странную. Я, конечно, запомнил. Я читал их снова и снова, пытаясь понять, о чем это вообще. Она рассказала, что кто-то шел за ней по дороге из школы, в темноте, а на следующий день она увидела эту записку. Она испугалась. Я подумал, кто-нибудь из мальчишек решил подшутить, и взял ее с собой на рыбалку, чтоб она немного расслабилась.

— Вы только поэтому взяли ее на рыбалку?

Он тут же умолк и отвернулся.

— Эллиот, — тихо сказала Тана, — я должна буду задать вам несколько личных вопросов, вы не возражаете? Нам это очень поможет, а с вас снимет подозрение раз и навсегда.

Он бросил окурок в огонь, поднял с земли палку, сунул в горшок и стал размешивать рагу, которое начинало вскипать и пускать пар. Поднялся затхлый запах несвежего мяса, ударивший Тане в ноздри. Резануло живот, ее чуть не вырвало. Прокашлявшись, она сказала:

— Была еще одна причина, по которой вы в эти выходные взяли Реган с собой, верно? Вы изменили жене. Хотели наладить отношения с семьей.

Он поднялся на ноги так быстро, что Тану откинуло назад, и она чуть не упала с хлипкого бревна, на котором сидела. Новак принялся расхаживать взад-вперед, взад-вперед, то и дело стуча себя по бедрам. Бабах напрягся. Собаки тоже.

— Кто эта женщина, Эллиот?

Он повернулся и посмотрел на нее.

— Не ваше дело.

— Кто решил оборвать эту связь, вы или она?

— Не ваше дело! Она уехала сто лет назад. Вообще здесь ни при чем. — Собака, что была побольше, поднялась и медленно прошла мимо костра к Новаку, встала рядом и устало посмотрела на Тану. Новак раздраженно копался дрожащими руками в кожаной сумке, свисавшей с ремня, пока не вытащил мятую коробку «Мальборо». Скрюченными пальцами подцепил сигарету и зажал между зубами. Поднес к огню палку, зажег сигарету, глубоко вдохнул. По-видимому, курение его успокаивало.

Тана подумала о психиатре, о котором говорила Дженни Смитерс, — о женщине, покинувшей город, но прежде рассказавшей Дженни о супружеской неверности Эллиота. Интересно, подумала Тана, может быть, Новак именно с ней изменял жене?

Вновь обвела взглядом пещеру, в голове роились мысли. Нехитрое имущество Новака было по большей части изготовлено из здешних материалов, не считая нескольких инструментов — ножа, топора, мачете, базовых материалов, таких, как пластик. Все это он мог притащить сюда, когда только что приехал. Она задумалась, общается ли он вообще с цивилизованными людьми.

— Где вы взяли сигареты? — спросила она, желая сменить тему.

— Друг приносит.

— Какой друг?

Молчание.

— Конечно, не из глуши, — пробормотала она. — И не из Твин-Риверса. Вряд ли кто-то сунется сюда.

— Проклятое место. Да, так и есть. Я живу в проклятом месте. Летом тут все превращается в кишащее клопами болото, кое-где покрытое клочьями травы. Надо знать, где тут каналы, как идти, а не то засосет. Они сюда не придут. Я в безопасности.

— У вас есть при себе книги?

— Нет. И очки я потерял. Не могу читать без очков.